Приняла меня женщина, представившаяся Надеждой Павловной Олтяну — она и оказалась заместителем главного редактора. Что намного важнее — она оказалась и моей заказчицей. Все–таки есть, помимо вопросов безопасности, определенное преимущество в принятии заказов через надежного посредника. Иногда личность заказчика удивляет и это вносит в работу определенный колорит.
Хотя не могу сказать, что заказчица очень уж мне понравилась. Думаю, ей чуть за пятьдесят. Заметно, что в средствах она не нуждается, но весь ее стиль подачи себя, слишком уж какой–то крикливый, что ли. Зачем–то на ней была черная короткая юбка — совсем не по возрасту и не по толщине ног. Еще и облегающая. Светлые волосы налакированы до искусственного блеска — казалось, что о них можно запросто сломать расческу. В общем, приемчики, задуманные как омолаживающие, лишний раз демонстрировали, что ее молодость позади, как не пытается она себя в этом переубедить. Похоже, провинциальность сильнее даже финансовых возможностей, а может, я не вправе так судить и гораздо уместнее здесь привести старую мудрость про чужой монастырь?
Впрочем, теперь я почти уверен, что мое восприятие госпожи Олтяну субъективно и обусловлено прежде всего моим восприятием самого себя. Не могу сказать, что думаю о себе как–то по особенному и уж точно не заражен манией величия, но факт есть факт: частных детективов моего уровня в Москве наберется с десяток, и это по самой оптимистичной оценке.
Увы, Надежда Павловна не проявила ко мне должного интереса — того, которого ожидает каждая «специально приглашенная звезда», будь она, то есть «звезда» даже выходцем из немногочисленного племени скромников. Признаюсь, почувствовал себя не лучшим образом и уж точно не как штучный специалист, а как какой–то разнорабочий, которого позвали чуть ли не из соседнего двора помочь дотащить рояль до третьего этажа. Всего через пару минут после знакомства с Надеждой Павловной я поступил в распоряжение (так она и выразилась!) женщины по имени Нина, фамилия которой неизвестна мне и по сей день.
Единственное, что великодушно соизволила госпожа Олтяну перед тем как сплавила своей, как я потом понял, помощнице, это сообщить, кому мне предстоит помогать — ее родной племяннице, которая, как она меня сразу предупредила, не должна об этом подозревать.
«Не будем огорчать ранимую девочку», загадочно добавила она.
Знал бы я, что столь короткое знакомство станет верной приметой того, что больше Олтяну я не увижу.
Нина мне сразу не понравилось и это, как назло, тоже оказалось безупречным продуктом суеверия. Оказалось, что если неприязнь — первая моя реакция на женщину, значит, из моего поля зрения она исчезнет не скоро. Впрочем, грех жаловаться: при более близком знакомстве Нина оказалась славной женщиной, при этом невероятно далекой от определения глупости, конкретной, решительной и, где это было нужно — жесткой.
Она была моложе Олтяну лет на пять, но выглядела хуже: всклоченные, крашенные рыжеватые волосы и какое–то уж совсем деревенское лицо. Впалые щеки, расплющенный нос и какой–то вечно испуганный взгляд, даже когда ее речь выдавала полное спокойствие и образец рассудительности. В общем, внешне малопривлекательная особа — не представляю, какой мужик клюнул на такую — оказалась неожиданной умницей и к тому же умеющей преподносить сюрпризы: подробности дела мы поехали обсуждать в молдавский ресторан.
Впервые в жизни я попробовал знаменитую молдавскую мамалыгу — она оказалась чем–то вроде каши, как я понял, из кукурузной муки, и вряд ли я смог бы съесть так много, если бы ее подавали без совершенно замечательных вещей: давленого чеснока в подсолнечном масле, жареных шкварок, настоящей овечьей брынзы и самое главное — то ли тушеного, то ли жареного в соусе мяса. Ну, и конечно, не будь на столе пары бутылок сухого молдавского мерло.
Развязав мне язык — вином, конечно, вином — Нина заговорила сама, предельно лаконично, отчего детализация только выиграла, изложив суть задания. Умеющий кратко и четко излагать задание клиент — это обнадеживающая примета.
Итак, входящие данные. Мой клиент — на этот раз смысл этого термина подразумевает объекта наблюдения, вернее, контрнаблюдения — пока неизвестный моему клиенту — это я о Надежде Павловне — и уж тем более мне человек, которого я должен — вот в чем профессиональная прелесть контраблюдения — вычислить, выжать о нем максимум информации и вести его, пока от клиента — да–да, снова от Надежды Павловны — не поступить команда «отбой».
Это была информация о маске, а теперь о лицах. Олег Сорочан, 47 лет, бизнесмен (понизив голос, Нина сообщила, что один из крупнейших и добавила: «по меркам Молдавии»), владелец сети автомобильных заправок под названием «Petronia». Его персональный охранник — Виктор Андрейчук, 36 лет, человек, верой и правдой служащий Сорочану много лет. Наконец, собственно, племянница Надежды Павловны — Лилия Сорочан, 21 год, супруга одного из, как я теперь знал, титанов молдавского капитализма. Адреса (домашний и рабочий — мужа неработающей Лилии), их фотографии, равно как и фотографии дома, офиса, машин (у Лилии — желтый спортивный «Феррари», у мужа — серебристый джип «Лексус», у охранника — «Опель Астра» цвета «мокрый асфальт». Последняя — я имею в виду Лилию Сорочан — и есть подозреваемый объект наблюдения моего клиента (в смысле объекта).
Мы обменялись данными: Нина передала мне папку с информацией о Лилии и ее ближайшем окружении, взамен получив от меня список того, что мне потребуется для работы. Особо я обратил внимание на необходимость ежедневной смены автомобиля, а также напомнил о роликовых коньках (на случай, если машина попадет в пробку), о спутниковой системы автонавигации и о мобильном телефоне с наушниками hands–free и с молдавским номером. Фотоаппарат и камеру я, разумеется, привез с собой.
Проснувшись следующим утром в состоянии легкого и даже немного приятного помелья, я понял, что неизменно первый номер в моем списке примет — «дорога подскажет, что ждет впереди» — сбывается с неизбежностью летящего по направлению к шее ножа гильотины. Странная и суматошная дорога из Москвы в Кишинев, финальным аккордом которой стали автографы моего желудка на трассе из аэропорта в город, предопределила суматошность и даже абсурдность всего дела, стоило мне принять душ, выпить кофе и позволить собственным мыслям вольность логических рассуждений.
С чего бы, спросил я себя — кажется, даже вслух, — у клиента (имея в виду Надежду Павловну) возникли подозрения, что за ее племянницей ведется наблюдение? Почему, удивился кто–то в моей голове, столь серьезной проблемой госпожи Сорочан — чертовски привлекательной, судя по фотографии, особы — озабочена всего–навсего ее тетушка, а не к примеру, родители, или что было бы совсем естественно, муж? И не муж ли, подумал то ли я, то ли кто–то за меня, но так, чтобы было слышно всему моему мозгу, выслеживает собственную жену, вернее, кто–то по его поручению? Неужели есть повод и жена, от которой не скрылись подробности собственного поведения, догадавшись, а может и наверняка зная о намерениях или даже действиях мужа, доверилась, не имея другого выхода, тетушке, которая, рискуя попасть в двусмысленное положение, все же решилась не оставлять в беде запутавшуюся племянницу?
Дальше — больше. Я почувствовал, что сомнения атакуют неприкасаемое, а клиент для частного детектива — это святое. Почему заместитель главного редактора женского журнала, поручая расследование своего личного, можно сказать семейного дела, занимается этим на рабочем месте? И как относится главный редактор, или даже собственник журнала — кстати, я не увидел ни того, ни другого — к тому, что заместитель решает проблемы своих родственников в рабочее время? И не за служебный ли счет, осенило меня. Ну, в смысле моего гонорара. И, кстати, Нина — она, собственно, кто? Официальная сотрудница журнала «Пастель»? Тогда на каком основании ее отвлекают от прямого выполнения служебных обязанностей? И делает ли это она по своей воле, или руководствуясь — как это сейчас принято говорить — «корпоративными интерсами»?
Плохая примета — не понимать целей собственного задания. Нет, моя цель — вполне конкретная — как раз была очевидна. Но цель заказчицы, после некоторых раздумий, все больше разжигала во мне желание вернуть задаток и сесть на ближайший самолет до Москвы. Это хорошая примета — когда детектив понимает, что дело может принести больше неприятностей, чем выгоды. С другой стороны, плохая примета, и прежде всего для собственной репутации — отказываться от уже принятых на себя обязательств. Поэтому я посоветовал сомнениям переместиться из моей головы на полметра ниже, а сам по дороге к пункту сдачи в прокат автомобилей (там на мое имя была заказана машина), придумал новую примету: что скажет о грядущем дне цвет автомобиля.
